Мнения

Светлана Курс о том, есть ли еще Беларусь: «Ва мне вапрос так не стаіць!» А слова оставшихся куда значительнее эмигрантских

Пост Виталия Воленюка на тему «А есть ли еще Беларусь» вызвал в соцсетях настоящее торнадо обсуждений. Реакции и рефлексии имели полярный характер. «Наша Ніва» спросила у писательницы Светланы Курс, есть ли еще Беларусь и где сейчас бьется сердце нашей страны. «Окно возможностей появится, как только Россия существенно ослабнет», — уверена писательница.

Фото: Фейсбук

«Наша Ніва»: Светлана, так есть ли еще Беларусь? Остается ли она на карте вашей ментальности?

Светлана Курс: Процитирую прекрасную поэму о Луке Мудищеве: «Ва мне вапрос так не стаіць!» Понимаю, почему люди так спрашивают: они остаются в Беларуси, где на каждого будто огромный камень навален. Так было, кстати, после восстания 1863—64 годов. Убивают, может, в меньших количествах, но этноцид идет аналогичный.

Если смотреть на этот процесс сбоку и сверху, как я вынуждена сегодня делать, то не имею никаких колебаний относительно того, есть родная страна или нет. Ее существование не подлежит сомнению. Многие сейчас настаивают: поскольку уничтожается наша деревня, не будет и страны, так как не появятся следующие генерации детей — носителей белорусского языка. Но не соглашусь с этим. Да, деревня давала множество талантливых людей, однако не меньше было и тех, кто презирал собственную культуру, чтобы выбиться в заметные «русские». Такие Микиты Зноски своего времени… Но если нет Беларуси, то зачем вообще жить?

«НН»: Массовый отъезд людей только отдаляет перемены или вообще ставит на них крест?

СК: Эмиграция создает запас людей, их ресурс на какой-то новой платформе, какой-то новой почве. Они разносят Беларусь по миру в своих душах. Самое же главное в нашей стране не болота, пущи, замки либо калий — пусть сложно, но такие ресурсы восстановить можно. Люди — вот что на самом деле ценно. И если они остаются белорусами в своем понимании, в своем сердце, то никак их идею и устремления не распять.

«НН»: «Мне не хочется возвращаться, потому что я не вижу перспективы», — можно услышать от некоторых. Это на самом деле отчаяние, или все же попытка оправдать адаптацию в более благоприятных европейских условиях?

СК: Личный выбор, только и всего. Если человек боится оказаться в тюрьме и знает, что не выдержит лет шесть в прокуренной камере без постели и со вшами, то он уезжает. Если он не готов пожертвовать своим будущим либо у него есть старые родители, которые не выдержат заключения ребенка, то тоже человек упаковывает чемодан. Поэтому не вижу в этом ни отчаяния, ни попытки оправдаться. Здоровая оценка собственных возможностей и сил, только всего.

Людям нужно разрешить это — не все герои.

Ведь условия, в которых человек может оказаться за решеткой, не то что угрожают здоровью, а естественным образом убивают. Взгляните, сколько политзаключенных заболело онкологией за последние месяцы… Некоторые из-за болезней уже ушли из жизни, а Витольда Ашурка вообще убили.

Фото: Фейсбук

Кстати, вот еще что бы отметила. Люди из-за стресса стали несдержанными, болезненно реагируют на каждую зацепку. Те, кто уехал, жаждут высказаться, обосновать свою позицию. Но им не дают, мол: «Свалил, то сиди уже и не суйся» … Соль, конечно, в этом есть.

Но нужно понимать точку зрения каждого человека. Не обязательно ее принимать, но понимать необходимо. Пусть себе у наших голосов и разный вес:

слова оставшихся куда значительнее эмигрантских. Ведь люди из зарубежья либо не чувствуют всех нюансов, либо чувствуют иначе, чем есть на самом деле в Беларуси.

К тому же те, кто уехал, не рискуют ничем, а те, кто остался на родине, постоянно ставят жизнь под удар.

«НН»: Когда будет следующее окно возможностей у белорусов, оставшихся на родине — и с чем оно может быть связано?

СК: Знаете, уже много раз ошибалась в прогнозах. По крайней мере во время их совершения — расхождение составляло примерно 10—15 лет. Поэтому сформулирую осторожно:

окно возможностей появится, как только Россия существенно ослабнет.

В исторической перспективе это довольно близкий процесс, после чего белорусам быстренько предстоит укрепиться как нации. Не только тем, кто остался: уехавшие люди будут нужны на родине со знаниями, которые они приобретут.

Поэтому очень существенно сохранить единство. Не спорить за пустой мешок, не выискивать агентов в окрестностях, не действовать методами «сект», которые существуют сейчас в нашей политической и общественной жизни, а вести диалог. Причем исключительно насчет важных вопросов.

«НН: Как дается рефлексия по Беларуси вам?

СК: Знаете, чем человек хорош? Тем, что эластичен, будто мячик, который сжимаешь рукой.

Теперь белорусов Бог плющит — возможно, мускулатуру тренирует — и временами приходится тяжело. Поэтому рефлексия нужна всем.

Как ее себе позволяю? Да соответственно старой белорусской технологии — дзе бокам, дзе скокам (смеется). Алкогольчик, спортик, работа, встречи с выдающимися людьми — их сейчас уйма вокруг.

Например, накануне пожаловала на квартирник белорусских литераторов. И там Андрей Хаданович читал свои переводы Изи Харика. Это был настоящий катарсис — попутное очищение и приобщение к подлинному искусству, достойному мирового внимания. Набралось сил примерно на год вперед.

«НН: Согласны с тем, что Беларусь — это сейчас уже о ощущении, а не месте жительства?

СК: Согласна. Была мало знакома с представителями предыдущих волн белорусской эмиграции. Но всегда имела ощущение, что они немного старосветские. Говорю так в позитивной коннотации, ведь те люди сохранили традиции, языковые интонация, такие милые мелочи былого, которые впоследствии исчезли в лихолетье ХХ века.

Фото: Павлюк Быковский

Теперь же наша эмиграция по-настоящему модерновая. Скажем, белорусские аудиокниги записывает блестящий успешный айтишник, который делает прорывы в профессиональной отрасли. Разве не чудесно?

«НН: Увидел еще одно интересное сравнение. Отъезд из Беларуси — будто выход из сложных созависимых отношений. И только за пределами страны понимаешь их истинную токсичность.

СК: Не знаю, как корректно сформулировать мысли, ведь здесь очень тонкая материя. Полагаю отчасти по своим друзьям из Фейсбука — они едва держат голову над водой океана отчаяния вокруг. Тем не менее, когда выезжаешь, тоже понимаешь и чувствуешь на себе всю ту белорусскую токсичность. Это все равно, что дышать в глицерине, очень сложно… Что делать? Разве какие-то антиглицериновые жабры нарастить. Белорусы в этом смысле великие мастера.

«НН»: В конце беседы, повторю за гениальным художником: кто мы, откуда мы и куда идем?

СК: Мы классный, красивый народ, который выжил, несмотря ни на что. Его ждет блестящее будущее: мы будем ходить — разбрасывать розы из шляпы и распространять вокруг себя, как говорится, свет и сладость. Я в этом убеждена, потому что помню 90-е годы прошлого века. Мы, белорусы, такими и были.

«Наша Нiва» — бастион беларущины

ПОДДЕРЖАТЬ

Комментарии

Сейчас читают

Лукашенко обсудил с Рыженковым «шаги по восстановлению доверия с западными странами»3

Лукашенко обсудил с Рыженковым «шаги по восстановлению доверия с западными странами»

Все новости →
Все новости

Во Франции белоруса-дальнобойщика нашли мертвым в его машине2

Японца Наканиси Масатоси осудили в Беларуси на 7 лет колонии 3

На одном из самолетов «Белавиа» отключилась система предупреждения столкновений в воздухе

США приостанавливает финансирование «Радио Свобода» и телеканала «Настоящее время» с 1 апреля?8

В Минске заметили BMW с красивым номером и «восьмым» регионом ФОТОФАКТ3

Дочь пресс-секретаря Путина вышла замуж и сменила фамилию12

Несовершеннолетняя девочка покончила с собой на вписке в Брестской области

Репрессии прекратились? Вот что говорит статистика2

«Это хороший знак солидарности». Тадеуш Кондрусевич поблагодарил за то, что люди молились за его здоровье

больш чытаных навін
больш лайканых навін

Лукашенко обсудил с Рыженковым «шаги по восстановлению доверия с западными странами»3

Лукашенко обсудил с Рыженковым «шаги по восстановлению доверия с западными странами»

Главное
Все новости →

Заўвага:

 

 

 

 

Закрыць Паведаміць